Любители классики, которые без проблем цитируют строки всем известных литературных произведений, точно, смогут без проблем узнать эти книги по первым строкам. наш тест - прекрасная возможность устроить самопроверку. Ответив на вопрос из какого произведения цитата, и кто его автор, не забудьте перевернуть карточку и проверить правильность своего ответа.
|
Created by Олеся Ряполова
over 6 years ago
|
|
В начале было слово...
Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастлива по-своему.
...свет моей жизни, огонь моих чресел.
Грех мой, душа моя.
В уездном городе N* было так много парикмахерских заведений и бюро похоронных процессий, что казалось, жители города рождаются лишь затем, чтобы побриться, остричься, освежить голову вежеталем и сразу же умереть.
Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина.
Утро было тихое, город, окутанный тьмой, мирно нежился в постели. Пришло лето, и ветер был летний — теплое дыхание мира, неспешное и ленивое.
С самого раннего детства я больше всего на свете любил море.
Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие.Цирюльник Иван Яковлевич, живущий на Вознесенском проспекте... проснулся довольно рано и услышал запах горячего хлеба.
Все знают, что молодой человек, располагающий средствами, должен подыскивать себе жену. ...после того, как он поселился на новом месте, эта истина настолько прочно овладевает умами неподалеку живущих семейств, что на него тут же начинают смотреть как на законную добычу той или другой соседской дочки.
В начале июля, в чрезвычайно жаркое время, под вечер, один молодой человек вышел из своей каморки, которую нанимал от жильцов в С — м переулке, на улицу и медленно, как бы в нерешимости, отправился к К — ну мосту.
Если вам на самом деле хочется услышать эту историю, вы, наверно, прежде всего захотите узнать, где я родился, как провел свое дурацкое детство, что делали мои родители до моего рождения, — словом, всю эту давид-копперфилдовскую муть.
Густой аромат роз наполнял мастерскую художника, а когда в саду поднимался летний ветерок, он, влетая в открытую дверь, приносил с собой то пьянящий запах сирени, то нежное благоухание алых цветов боярышника.
— Что, Петр, не видать еще? — спрашивал 20-го мая 1859 года, выходя без шапки на низкое крылечко постоялого двора на *** шоссе, барин лет сорока с небольшим, в запыленном пальто и клетчатых панталонах, у своего слуги, молодого и щекастого малого с беловатым пухом на подбородке и маленькими тусклыми глазенками.
Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог.
Лонгрен, матрос «Ориона», крепкого трехсоттонного брига, на котором он прослужил десять лет и к которому был привязан сильнее, чем иной сын к родной матери, должен был наконец покинуть эту службу.
